Когда я ложусь спать пораньше, т.е. не в час, а ближе к полуночи, сразу заснуть не получается, и вот я успеваю подумать. Думается больше о божественном. Днем не то чтобы на это времени нет - просто не могу сосредоточиться. И вообще мои житейские интенции (хочу преодолеть все свои пороки и изменить мир) с божественным соотносятся плохо. А теперь еще и А.М. Anthem for A.M. ante meridiem. Нет, все, хватит, я засыпаю.
Итог моих ночных размышлений всегда один и тот же: я живу недолжным образом, и отношусь к этому тоже недолжным образом. Хотела бы иначе, но не знаю, что для этого делать. Можно сменить работу (до сих пор не знаю, что такое квартал). Или завести детей (и научить их: несоответствию любой ситуации, ковырянию в носу и медлительности в выборе слов и выражений). Или, может быть, все дело в том, что надо обязательно плакать каждый день, в общей сложности по полчаса? И молиться на ночь (недавно мне один ненормальный на улице пригрозил: молиться, мол, нам всем надо, и в церковь ходить!). Или ложиться в час ночи, чтобы засыпать быстро и ни о чем таком не думать.
Вот подключусь к Интернету, наберу с клавиатуры недрожащими руками композицию, состоящую из моего имени, адреса и еще пары добрых слов - и тогда все будет по-другому. Тогда всякому можно будет высказать мне все, что в голову взбредет. И стану я всем отвечать, и посажу я на земле сады весенние, и забуду о том, что с детства боялась и не понимала людей, и перестану ночью плакать о божественном, и перестану днем и ночью думать об А.М.
Если мне все до сих пор без особых препятствий, то это нисколько не значит, будто что-то удалось сделать хорошо. Конкурс куча мала на место и престижное образование ровным счетом ничего не значат, уверенности в себе от этого не прибавилось, даже почему-то убавилось. Никакой внешний успех не поможет, если внутри чувствуешь себя неудачником, это первый закон в пройденной науке, которую не чту, а в части практической определенно и не уважаю: да, я считаю, что любое психотерапевтическое вмешательство притупляет душевную жизнь и не дает внутренней борьбе развернуться в полную силу. И стоило ради подобных убеждений пять лет учиться?
Не нужен мне электронный адрес, лучше бы у меня были волшебное зеркальце, волшебная сеялка и волшебная веялка. Ей в приданое дано было зеркальце одно, а кому и одного не дано, того придется положить в хрустальный гробик, усыпить, и под наркозом посеять в желудке разумное-доброе-вечное, и ждать пока взойдет, потому что восходит оно именно во время сна - то, из-за чего я с каждым движением днем и ночью все прилежнее вспоминаю об А.М. Примите, милый, вот мигающие всходы прощения-в-правах, примите наперед "остановиться-подумать" сорвавшееся, взвешенное в круге и в воздухе на Вашей стороне, по именам, желаний только три... (засыпает).
Как мы встретились.
Пришла я в субботу вечером к брату - я провожу там большинство выходных, потому что с родителями утомительно, достаточно сказать, что они не могут выйти из дому в люди без взгляда в зеркало, стараясь краешками этих взглядов ухватить и меня - так вот, прихожу я к брату. Там Иринка, как всегда, дремлет на диванчике и при этом смотрит что-то по видео. Брат открыл мне дверь и убежал на кухню, гость у него. Иринку будить не хочется, иду к ним. Вижу эффектный кадр: к стенке прислонился обаятельный субъект, скрестил руки, пяткою гладит плинтус, а брат мой сидит за столом и читает вслух своего любимого с недавних пор Бланшо, в оригинале (все-таки литература устного чтения - отдельный жанр). Откладывает книжку, представляет: если вы еще не знакомы, это мой друг и наставник уму-разуму, и вообще замечательный человек во всех отношениях, гений, кандидатская диссертация в области физики колебаний, институт практической психологии, три книжки написал, а ему, между прочим, всего тридцать два, короче, знакомьтесь - это Оля, моя сестра, а это А.М. Мы тут обсуждаем одну нашу совместную вещь. Тебе налить чаю?...
"Совместная вещь" оказалась неким около-онейрологическим эссе. Подробностей, к сожалению, не помню, я была слишком занята. Смотрела на А.М. И где только мой братец откапывает столь чудесных и в то же время вполне вменяемых - в общем, самых очаровательных людей? Кажется, они обсуждали скрытые ресурсы сновидения в их связи с какими-то языковыми возможностями. Я рассказала им свой давешний ночной кошмар (А.М. заметил: страшные сны снятся преимущественно тогда, когда засыпаешь в непривычной обстановке или почему-либо еще беспокоясь подсознательно за свою безопасность). Кошмар был следующего содержания: я смотрю телевизор, все о'кей, и вдруг фильм прерывается рекламой зубной пасты. Молодой герой разевает улыбчивую пасть, дабы продемонстрировать два-три ряда хищных белых зубов, и я вижу, что у него вместо левого верхнего переднего - дырка. И титры: Дырка от Ролика. Я, знаете, чуть ли не со стоном проснулась. Такой ужас.
А.М. внимательно смотрит на меня: - Наверное, Вы недовольны экспансией эстетических суждений в кругу Вашего общения в ущерб, скажем, суждениям этическим. Вы устали разделять со всеми подряд убежденность в том, что красота спасет мир. Я угадал?
Меня пробирает дрожь, поскольку он попал в самую точку. Да, смертельно надоело день ото дня слушать, что современный мир - это лес, а человек в нем - красивое, умелое и неглупое животное, именно неглупое, потому что умным быть - вчерашний день, ум сейчас как пятая нога мешает легкости передвижения в некоторых сферах. Я отвечаю ему:
- Да как же красота спасет мир, если ей отводят строго определенную роль. Примирительную, гармонизирующую. Не спасет она мир, а пасет.
А.М. и Д. смеются. "Красота страшна...". Через несколько реплик, которые я заглядевшись прослушала, вспоминает: - Я спросил об этом, потому что похожий сон приснился в свое время одному моему знакомому, и у него были те же проблемы. Правда, в остальном он на Вас не похож. Неразговорчивый такой человек, но сумасшедший. Тихий. Может развить внутри себя форменное безумие.
(А я как будто не могу).
- А мне последний кошмар приснился лет пять назад. Я тогда над ним основательно поразмыслил. Если интересно, могу рассказать.
- Да, очень интересно.
- Сон был такой: я подростком иду куда-то по городу с родителями и сестренкой. Потом мы останавливаемся над канализационной решеткой и смотрим вниз. Оттуда сначала медленно, потом быстрее выползает черная жижа - запаха не чувствую, но и без вони видно, что вонючая - и заливает асфальт. Внезапно я оказываюсь отделен от семьи, а из жижи выходят чудовища, которые, я во сне это знаю, бросаются на людей. На меня тоже нападает одно - черное, огромное, аморфное, шерстистое и склизкое, хочет меня не то задушить, не то раздавить. А зовут его Две С Половиной Лапы, и согласно мифам и легендам текущего сновидения оно было в свое время проклято, обречено на пожизненное получение ровно того, чего ему хочется, отчего злобу оно испытывает на весь свет неимоверную. Я стал задыхаться и проснулся. Все это довольно непросто, ведь форточка всю ночь была открыта...
- Короче говоря - твои сны суть добавочное свидетельство твоей гениальности, а посему продолжим слушание нашего проекта, - подытожил Д.
- Верные слова говоришь. А насчет гениальности так просто золотые. (Это А.М.).
Нравится мне, когда кто-то кого-то хвалит. Не столь важно, заслуженно или нет, если другого, но в особенности приятно, когда такое вот чудо сидит так близко, у моего братца на кухне, и так уместно хвалит себя, и мне позволено эти возвышенные звуки слышать. И зачем только люди выдумали говорить друг другу что-то кроме похвал? В мире и без того достаточно поводов для душевного расстройства. Дурная погода, например. Мигрень. Необязательность каждого второго, с кем имеешь дело. Опоздание транспорта. Безответные чувства, черт их забери. Радость моя А.М., как мне хочется не сводить с тебя глаз вечно. А еще мне хочется, чтобы ты сегодня проводил меня домой. И еще мне хочется не знаю чего, потому что желаний всегда три. Но образ действий при этом один, как часто повторяет Д.
Когда пришла в себя, т.е. очнулась (от очарования) настолько, чтобы понимать смысл слов, они уже говорили о другом, не о снах.
- Неправда ваша! - витийствовал А.М. - Не по ту я сторону добра и зла, а по самую что ни на есть по эту!..
- Ура, товарищи!
- ...А посему не мог я не заметить или равнодушно выключить микроскоп, когда во всеобразно насыщенной культуре девяностых, товарищи, зародился и бурно заворочал мелкими клеточками росток новой жизни, побочный и наглый ее продукт...
- Enfant terrible!
- ... все органы коего, включая и самый мозг, словно досрочно воспрянув от анабиоза, прочно забыли о своих непосредственных функциях и весьма успешно переквалифицировались в органы чувств, причем...
- Вот ядрена гомункула!
- ...с сентиментализмом, а также с романтизмом и коммунизмом это не имеет ничего общего, а если и есть какие треки, то сами волны-частицы уже подвергнуты безболезненной от частого употребления процедуре нонселекции и отброшены далеко и надолго. Никакого воспитательного пафоса, упаси боже, никаких эмансипационных порывов, ничего кроме ощущений как таковых, а значит...
- ...а значит, необходимо как можно скорее приступить к реализации проекта номер два! Промедление в наступлении смерти подобно.
- Взаимопонимание в пределах данного помещения не знает границ!
- Ура!
Я заключила этот их диалог апплодисментами и тут же придумала какой-то повод не оставаться на ночь, потому что А.М. пора было идти, а живет он, радость моя, в тех же примерно краях, что и я, как же мне иногда везет.
Дорожную тишину первым нарушил он:
- Прошу прощения, а Дима Ваш старший брат?
- По официальной версии вроде бы да. Хотя есть разночтения. Лично он вообще считает, что сам меня выдумал.
Теперь была моя очередь спрашивать; впрочем, хорошо было и просто идти молча.
- А что такое проект номер два?
- Это мы с Димой и еще одним человеком делаем такую компьютерную игру, на основе хорошей интерактивной прозы, с красивыми картинками, очень интересную. Все это еще в состоянии далеком от готовности.
- Но вы уже знаете, что это будет, в общих чертах?
- Да, конечно. Это будет крутейшая вещь. Понимаете, почти как в жизни - играющий полностью сконцентрирован на процессе и получает свой скромный интригующий результат. При этом некоторые варианты маршрутов сделаны так, что изматывают чисто психологически, то есть некоторое усилие со стороны любителя искусств предусмотрено. Серьезный душевный труд, вносящий свежие элементы в первичную объектно-ориентированную атмосферу арт-события. И специально подстроенные защитные механизмы, чтобы нельзя было узнать, как развивался бы сюжет в результате другого выбора. Какой я моралист все-таки. Что поделаешь, раздражают меня до крайности все эти задохлики и лахудры, которые слишком хороши для непридуманных биографий. Я, конечно, тоже не все ходы сам выдумал, но по большей части руководствовался собственным жизненным опытом, он у меня уже не ноль часов ноль минут одна секунда, плюс вдохновение, а мне и его не занимать, верно?
Подмигнул. Я остановилась и наклонилась завязать шнурок. Воспользовалась невидимостью лица, чтобы всплакнуть. Когда он говорил, во мне проснулось черт знает сколько лет не являвшееся в обличье острого ощущения, незадействованное, затененное повседневностью знание того, что в существовании рода человеческого есть все же некий высший (буквально - требующий вырастания до него) смысл.
- А есть ли в вашей игре что-либо наделенное функцией подчеркнуто незаслуженного дарения? Сюрпризы какие-нибудь? - спросила я.
- Хм, а это идея! Давайте Вы тоже присоединитесь к нам. Вы пишете?
- Сомневаюсь.
Господи, как бы мне хотелось не сомневаться, а действовать с ними заодно. С самим А.М. Но я сомневаюсь и ничего не могу поделать. Все мои письменные опыты выходят будто бы из-под пера Гадкого Утенка, которого научили читать и писать. Мне не хватает знаний, я пребываю в разных плоскостях с текущими реалиями и не в ладах со стилистикой, а любая попытка совместиться и поладить выливается в ощущение пустоты высказывания, которое мне невыносимо, и это в наше-то время, посреди культа нарратива и риторики. Апофатическая какая-то жизнь получается, сплошные отречения от недавних предпочтений. Последовательности ради надо будет на смертном одре успеть сказать последнее "нет". Кисло очень. Я просто жертва плохо контролируемых амбиций. И это амбиции не ради "прожить жизнь не зря" - и без них не зря, я точно знаю, ведь при виде меня человек пять-десять испытывают устойчивые положительные эмоции, а ради чего же тогда они? Самим себе на прокорм небось, мелкие бесенята...
- ...Ну все, мне пора. Успехов Вам. Надеюсь, мы еще с Вами увидимся, до свидания.
Я только слабо дернула башкой и улыбнулась.
Мужчина средних лет, в грязной кожанке и полурасстегнутой рубашке, сидел на корточках у самых дверей вагона и сосредоточенно разгадывал кроссворд. Я чуть не произнесла вслух "пропустите меня, пожалуйста, господин опустившийся интеллигент".
Правильно, А.М. Если ты энергичен и талантлив, надо действовать, а не маяться и мяться. Из маятников и мятликов со временем образуются завалящие реди-мейды вроде меня, с ворохом сушеных желаний и вяленых энграмм в придачу. Ни одно мое действие не стало поступком, ни в одном монологе не получилось высказаться, с детства я пренебрегала малейшим опытом своеволия, а есть ли вне его другой опыт, опыт совпадения - не знаю. Я сомневаюсь в собственном существовании, в наличии ядер в моих клетках, у меня катастрофически нет вопросов к этому миру, одни бесполезным грузом лежащие неизвестно на что ответы. Может быть, А.М. способен помочь? Но нужна я А.М. как рыбе зонтик с подогревом и прописка в Мертвом Море. И почему только я до сих пор не страдаю депрессиями, почему мне еще интересно жить? Однажды видела сон, будто я тонкий соломенный мостик через речку в лесу, и по мне ходят люди, я вижу их серьезные лица, проникнутые мгновенной целью перейти и не упасть, и мне так хорошо, и я с любопытством жду следующих лиц... Мы еще увидимся обязательно, А.М., если только Вы не попадете под трамвай или у Вас внезапно не остановится сердце, и тогда я уже ничем Вам помочь не смогу, а вот из-под трамвая спасла бы изо всех сил, и мы навсегда остались бы вместе, Господи, что за полночный бред...(засыпает).
Я беру бутылку белого вина, сажусь за свободный столик в еще не закрытом на зиму летнем кафе и сижу, злюсь вместо того чтобы пить. Я после полудня часто бываю такая злая, нехорошая. Почему здесь так мало народу? Погода вроде приятная, облачность переменная. Всего два столика обитаемых. Ближе ко мне - высокая лакированная девушка с беличьим лицом и со своим спутником, которого мне не видно, но он очень громко говорит. За дальним - двое молодых ребят, симпатичные, их не слышно. Стильные люди. Некстати снова вспоминаю об амбициях и снобизме. Ладно, со снобизмом мы справимся. От него хорошо помогает аппетит, поэтому главное - ежедневно садиться за стол. Ах, А.М. Хочу разговаривать с тобою каждый день всю жизнь как вчера. Не стоит мне здесь-сейчас пить. Как же громко болтают эти, за соседним столиком, все слышно. О том, как и сколько они сами зарабатывают себе на жизнь. Много. С достоинством лезет в карман плаща. Наверное, глубокий. Наверное, достанет кучу денег. Не угадала, просто пачку сигарет. У нее и впрямь беличья физиономия, и она свое личико красит, так что получается хитрая морда. Она рассказывает ему о какой-то подруге, у которой пьяница и дурак муж, денег нет, двое детей и большая любовь. Я ощущаю свое убожество - конечно, легко быть без ума от А.М., а вот попробуй влюбись в неудачника-дурака-алкоголика, который двух слов связать не может. Слабо? Эх...
К тем двоим, что за дальним столиком, приближается стройненькая, коротко подстриженая леди с маленькой девочкой. Бог мой, никогда в жизни не видела таких красивых детей - длинные жемчужного цвета волосы, здоровенные серые глаза, смеется, просится на руки к обоим. Ребята сдвинули стулья, обнялись, сфотографировались вместе с девочкой. Ну что ж, бывает. И ушли, держась за руки.
Стоит мне чуть-чуть выпить, сразу тянет выдумывать что-нибудь эдакое. В трезвом состоянии предпочитаю иметь дело с чужими умными мыслями. Ну что ж, легкое опьянение вообще вдохновляет на тяжелый труд, это известно. Вот был бы необременительный выход из положения, если бы меня кто-нибудь съел! Например, эти громкоговорящие. Они случайно не на продуктах питания бизнес делают? А, какая разница. Ну съешьте меня, это же так просто. Я вас научу. Кожу надо отделять осторожно, родинки вырезать. Желудок с кишечником сразу выкинуть вон в то ведро. Шею разрезать строго посредине. Руки-ноги запечь для приготовления деликатеса по рецепту Луи Буссенара. Основную часть мяса пустить на шаурму. Внутренние органы в бульон, в кипящую подсоленную воду. Мозг высосать через соломинку калибра 7.60. Глаза осторожно выловить десертной ложкой и перенести на блюдце, стараясь не повредить слизистую. Эх, яблочко, да на тарелочке. Партерное питание. Ну съешьте, ну пожалуйста, ну Белочка со Стрелочкой, ну... Какая удача - сюда наконец-то идет человек. В эту забытую Богом перекусиловку. Молодой и красивый. Да еще и на А.М. похож. Взглядом приглашаю его за свой столик, но он подло не реагирует, садится подальше, один. Уеденная этим, сознаюсь, сильнее, чем всем предыдущим, я приказываю себе встать и немедленно двигать в сторону троллейбусной остановки. Ну, иди, ну, делай что-нибудь - If you can dream - and not make dreams your master; If you can think - and not make thoughts your aim, ну, поезжай домой, подключись к проекту номер два, и не нужно тебе ни умения, ни таланта, достаточно дурного характера, и воистину настоящее искусство есть сведение счетов - тебе есть с кем сводить счеты? нет? какая жалость... - но ты не падай духом, сейчас будет: позвони А.М., признайся ему в любви, напугай человека до смерти - нет, не надо так, нелепо, какие могут быть признания, если ты побеседовала с ним лишь однажды, но уже чувствуешь, будто взяла что-то тебе не принадлежное - нет, есть идея получше, я буду слушать А.М. и записывать за ним, как за пророком. В этом будет смысл моей жизни. Каждый человек должен срубить дерево, разрушить дом, убить сына (желаний всегда три, а образ действий один), и найти себе кого-нибудь, за кем можно следовать по пятам и записывать абсолютную истину. Ах, А.М., как ты прекрасен, спокоен и неуравновешен! Ты подвижен негромко, про себя, как плавленый металл, как одноместный алюминиевый самолет мелкого испытательного формата, весь из идеально согласованных неизвестно для какой цели гладких поверхностей, полостей и объемов, в стиле authentic, нерезко послушный собственной сути, мечта тридцатых годов! А сам ты все это знаешь? Завитки твоих пепельно-русых волос, наверное, мягкие, распушившиеся без шапки с подветренной стороны. Тонкая кожа взрослого лица, магические серо-зеленые глаза, втягивающие в беспредметный разговор, состоящий на две трети из слов "держать при себе" и "задумчиво". Ты легкая наблюдательная авиетка. А вот и троллейбус идет. Бежать я за ним не буду, он не человек, он и подождать может, он не пошлет подальше, он недальнобойным создан. Так и есть, дождался. Достаточно, ты можешь сесть. Напротив расположилась читающая публика. Мальчишка лет шестнадцати, погруженный в Асприна, как дохлая камбала в аквариум, и длинноволосый бородатый блондин, приверженец исцеляющей системы Рэйки, не то спит над своею книжкой, не то медитирует. Я сижу против хода троллейбуса и думаю: все, покойной ночи, но тут приверженец открыл глаза и воззрился на меня. Я сделала ему в кармане шиш. Он поднялся, наклонился ко мне и прошептал заботливо, как доктор: "Ты излучаешь усталость и несбалансированность. Тебе надо всерьез пересмотреть свое отношение к жизни." А.М. был со мной весь вечер на "Вы", а этому я прямо-таки модель для тыкания, и на следующей остановке оба читателя вышли, оставив меня в троллейбусе одну - впрочем, не уверена, что совсем одну, я не оглядывалась.