Потому что каблук оставляет следы - зима...
И.Б.
Потому что любовь оставляет следы - печаль.
Я сегодня усну, а проснусь в ноябре или позже,
Или позже, когда растечется густая эмаль
По соседним дворам, повторяя узоры на коже,
Не успевшией состариться. Взгляд проскользнет сквозь стекло
И замрет где-то там, там, где ты, пробираясь по крышам,
Будешь тихо ступать, будешь тихо ступать и легко
И настолько беззвучно, что Бог тебя вряд ли услышит.
Ты опустишься вниз и, наверно, обнимешь меня
Как ни в чем не бывало, попросишь несладкого чая
Разобъется стакан (и осколки беззвучно звеня,
Будут долго лежать на полу) -- это к счастью -- я знаю.
Ты присядешь со мной и губами коснувшись щеки
< Смерти нет> -- тихо скажешь, но я тебе вряд ли поверю.
В ноябре или позже -- следов не оставят шаги
Только ветер чуть скрипнет и хлопнет незапертой дверью.
Я смогу умереть. Я спокойно смогу умереть,
Потому что я знаю: мужчины обычно не плачут.
Вот и ты будешь петь, будешь песню беззвучную петь,
Вспоминая меня или так, или как-то иначе.
Я спокойно умру. Потому что меня отпустив,
Ты меня не отпустишь совсем. И меня повторяя
И в чертах и в движеньях -- ты будешь безбожно красив --
За двоих. За двоих эту жизнь доживая.
Не читай Антона Дельвига -- ты умрешь
От нежности -- ладно, к кому-то, а то к самому себе.
Этот город и без того вымирает как вошь
На отпавшей по случаю экзикуции голове.
Этот город и так вымирает как тля,
Если тля вымирает, хотя очень может быть.
Ты вонзаешь мне в грудь кинжал, говоришь: любя.
Я тебе благодарна: не в спину. Могу простить.
Ты советуешь мне влюбиться и лучше сразу в двоих.
Это, правда, лучше, тем более, когда один -- не ты,
И другой -- не ты. Ну так что ж, помолись за них.
Пустота заполняется количеством входящей в нее пустоты.
Не люби Рембранда, Дали, Пикассо и, конечно, тех,
Кто повесился ночью на конце водосточной трубы,
Разможжил себе голову кирпичем -- это грех,
Наказуемый при определенных условиях игры.
Занеси меня в черный список не знавших как
Перейти рубеж от тотальной лжи ко лжи
Во спасение -- как мог бы сказать любой дурак,
Не умеющий лгать. Ты мне руки узлом свяжи
Лучше сзади - чтоб я не смогла перегрызть
Вены или просто ужалить себя во сне --
Ты мне руки свяжи. Чтобы я оценила жизнь
И жила до тех пор, пока та не понравится мне.
Эта трещина, что образовалась между нами --
Не затянется: не те холода.
Ты судорожно размахиваешь руками,
Стоя на краю уплывающего < когда
Все еще можно было исправить> , только
Ты не созидатель, (ты -- не поэт),
Это говорит само за себя и постольку
Объясняться особой необходимости нет.
Но продолжая начатый акт причастья,
Не прекращающийся, если быть честными -- до упора:
А кто тебе сказал, что существует счастье?
Помнишь жену Мандельштама, смотрящую с укором
На остроумного, но жестокого до искренности мужа.
Я опять выражаюсь не ясно, но поясню хоть что-то:
Есть груша, которую невозможно скушать,
А есть -- которую и есть не охота.
Помнишь отца -- он всегда напивался вдрызг,
И считал твою мать законченной блядью.
Что он делал вчера, расскажи. Он локти грыз,
Плакал, вспоминая детство, и на ночь глядя,
Будил телефонными звонками пустые квартиры друзей,
Давно сменивших адреса, но все больше -- миры.
Расскажи, как он с каждым днем становится мудрей,
Или, нет -- старее, что не одно и то же. Дворы
Обходя и впитывая запах слежавшихся вещей
В бывших домах бывших любовниц,
Он прощает тебе созревание ранних прыщей,
И все больше страдает от бессониц.
О матери не говори ни слова, упоминание о ней -- табу.
О прошлом либо молчат, либо опять же -- молчат.
Человек чаще всего не бросает начатую игру,
После игра продолжает его и ставит мат --
Это логическое завершение всех нелогичных ходов,
Так начинается и завершается каждый путь,
И потому попробуй оставить после себя хоть что-то, допустим -- любовь,
Что тоже немаловажно, в конце концов.
И будет зима. Все как прежде, но только - зима.
Невесты сошьют себе платья из хрупкого снега
И после венчанья растают, как запахи сна,
Расстают как звуки и как ощущенья. Побега
Их малозаметного будет неясен исход
И вряд ли их кто-то заставит обратно вернуться.
Их тени немного помедлят у южных ворот,
Но только немного. Помедлив, они разойдутся
Курить сигареты и пить привозное вино,
Решать мировые проблемы, выстраивать планы,
Проматывать деньги в компаниях и казино,
И изредко плакать. Но это уже - между нами,
Точней -- между ними, точнее -- у каждого свой
Найдется на это престранный, но все-таки повод.
Я тоже сошью себе платье вот этой зимой,
Вот этой, которая будет, которую город
Воспримет как сотню других разновидностей зла.
Я тоже сошью себе платье и дам тебе клятву:
Любить тебя вечно, что попросту значит -- всегда,
Любить вечно, что значит -- уже безвозвратно.
Аминь. Ты оглохнешь от счастья и скажешь: а где
Подводная лодка и три боевых корабля?
И будет лиса танцевать на зеленой звезде.
И будет зима. И зачем-то не будет тебя.
Это не я молчала -- это ты
Слушал паука в левом углу коридора.
Вышивающего воздушные кресты
Из крыльев полночных бабочек и другого сора,
Скопившегося за много тысяч лет.
Это не я молчала, а ты не слышал
(Может и к лучшему) весь этот явный бред,
Скопившегося за много тысяч... Ближе,
Чем ты теперь -- за миллионы верст
Тебя не пускали ко мне все те же версты.
Это не я молчала, это... Холст
Уже почти довышит. Мое упорство
В неверности к тебе привело в тупик,
Но я не верю, что могло быть лучше.
Это не я молчала -- почти что крик,
Почти что вопль -- это ты не слушал!
Ты так оглох от бенгальских огней и от
Потрескивания свечей на краю стола.
Ты так оглох, что я надорвала живот,
Доказывая тебе, что я была.
Осенью хорошо: выть на луну, дергать зубы и делать аборты
Двадцать четыре года изо дня в день я ходила на могилу Бога, а он не был мертвым
Но это -- так, к слову пришлось, вернее -- к рифме
А осенью еще хорошо портить девственниц и перекусывать аорты.
Надо быть раскованнее, что не значит -- распущеннее, а значит, что значит
Надо еще поставить свечку для Бога -- звучит иначе
Нежели поставить свечку Богу -- и записать все, о чем нужно помолится
Накупив голубой бумаги на рубль без сдачи
Осенью все валится из рук, как из старого помойного ведра
Я спотыкаюсь на каждом шагу не из-за ветра, поскольку ветра --
Средство передвижения в пространстве и вне его
А осенью еще хорошо просыпаться в пять утра
И долго, пока все спят и никто еще не выгуливает собак
Сидя на крыше, разговаривать с Богом, или сидеть с ним просто так
Свесив ноги и созерцая всякую чепуху.
Но именно этого я никогда не делала. И не потому что закрыт чердак.
Ко всему можно привыкнуть. Даже засыпать под крики соседей,
Выясняющих, кто был раньше слеплен: женщина или все же мужчина?
Можно, не будучи режиссером, поставить жизнь по сценарию лучших комедий
Или трагедий. И талант здесь -- не первопричина.
Виртуальные миры -- это не только стихи, музыка и любовь,
Это еще наркотики, смерть от инфаркта в ванной и от сифилиса под забором --
Что, в принципе, тоже -- смерть, это ещё обрывки снов
Склеенные скотчем и не замеченные вором,
Ворующим post-scriptовские файлы и шрифты
Надо мной постоянно давлеет твой голос. Спорим,
Колыбель над бездной -- это не я, а ты
Но и бездна -- не я. Я вне отбора
Каким бы он не был -- естественным или исполненным по плану мероприятий
Составленному на квартал начальником отдела искусственного отбора.
Если я перестану писать стихи -- я найду себе массу других занятий
Например, буду писать некрологи и печататься в лучших газетах. Позора
В этом нет, или столько же сколько в контексте любого заседания.
Одно беспокоит -- как легко мне дается вся эта здешняя гадость
И умру я не от разлуки, безграничного одиночества или сострадания,
А от обычной болезни, которой имя -- старость.
Все мы, в принципе, пишем об одном и том же -- (минус
То, что каждое утро доставляет нам EMail),
В сотый раз проганяю через Norton Utilites один и тот же файл,
Якобы, для того, чтобы во время вычислить вирус.
Вот -- жизнь. Вот -- жизнь и персики -- натюрморт.
Вот -- жизнь и персики на фоне бунтующего моря -- пейзаж.
А вот портрет: неслучившаяся жизнь, причина: аборт.
Можно не покупать коляску и бандаж.
< Лучше быть ненавидимым за то, какой ты есть,
Чем быть любимым за то, какого тебя -- никогда не случится> .
-- Вам медленного яду? Или лучше быстродействующую смесь?
-- Можно пошлость?
-- Валяйте.
-- А на потенции это как-то отразиться?
Все смешалось в этом доме, потом сместилось вдоль
(И тут вдруг возникло необыкновенное слово) < облаков> .
Мы сидели друг против друга, хрустел алкоголь,
Пропитывая кости -- для сохранности -- на шесть веков.
Ты бы мог ни о чем не говорить, но ты сказал:
-- Назови мне хоть одно чудо, которое еще существует здесь...
Я поймала взглядом наполненный до краев бокал:
-- Во-первых -- ты сам, во-вторых звезды в августе, которые падают и люди загадывают желания, желания не исполняются, но зато чувствуешь удовлетворение от того, что желание все-таки загадано, а в-третьих -- морозный день, чуть розовое небо, прозрачные ветки затонувших в снегах деревьев и ты сидишь на кухне в шерстяной кофте, с кружкой горячего чая в руках и никуда не надо идти...
Вот -- жизнь. Вот жизнь в завитушках и пузырьках -- барокко.
Вот жизнь в завитушках и пузырьках на фоне любого слова.
Если хочешь, я вспомню еще что-нибудь, подожди немного
И перепишу этот сценарий снова.
Это -- длится зима. Это попросту длится зима,
То вечерние сумерки тонут в безмолвье снегов,
То уверенно и очевидно мы сходим с ума,
Не сумев отыскать подходящих для случая слов.
Мне не трудно дышать -- это все, что не трудно сейчас,
Я дышу через фильтр сигареты и если меня
Поселить вместе с рыбами в банке, то меньше чем час
Будет нужен мне для обживания мутного дна.
Это страшно -- быть в чем-то уверенным: в завтрашнем дне,
Или в собственных силах и верности близких людей --
Угадай -- почему?.. Почему это много больней,
Чем не думать об этом? Ты водишь рукой по стене,
Иногда засыпая -- рука замирает на миг
И опять продолжает узор полинявших цветов --
Этой нежности ты научился откуда? -- Из книг,
Недоступных для смертных? Ты можешь по звуку шагов
Отличить поступь снега и поступь густой тишины,
Но не можешь меня отличить от настенных теней --
Это попросту длится зима. Эти зимы длинней,
Чем возможно позволить. Ты смотришь уже со стены.
Ты внимательно смотришь, читая меня по губам,
По опущенным векам, закрытым на восемь часов,
И чужим, но давно затонувшим во мне голосам,
И теряешь из виду, в потоке чужих голосов.
Преобретаемы черты
Предметов, что любимы -- нами --
Опавшей ветки под ногами --
И павшей (падшей ли) звезды --
Солёных листьев за окном --
Оконного проёма бледность --
Заштореных портьер некчемность --
Того, чего всю жизнь мы ждём --
Приобретаемы черты.
Но не озвучивай их всуе --
Переводя на речь сухую
Испепелить их можешь ты.
Так вера (пусть -- любовь, пусть -- страх)
Теряют смысл и назначенье,
Когда являются в словах.
И это мертвое теченье
Тебя не может не пугать.
Озвучивай оргазм и похоть,
Сжимая крик, кусая локоть,
Дай имя, чтоб потом узнать --
Забыв на много раз, значенье
Своей руки, лежащей плоско --
Своей руки, лежащей просто --
И тела -- мягкое свеченье,
Но не озвучивай меня
Не проговаривай ни Богу
Ни в пустоту. Не то до срока
Я разобьюсь слегка звеня
О слово. И не ты, а боль
(Не ты -- тебя преобретая,
Не край, а бездна -- грани края)
Слизнёт рассыпанную соль
Слёз -- невесомый водоём --
Потоков параллельных схему.
И можно здесь оставить тему --
Ведь ты же понял: что почём...
Некоторые мысли вслух -- чтобы -- как там говорилось?
Проникнуться до глубины души...
Не опоздать на последний автобус -- скажи на милость!
Но лучше не скажи
Как ты однажды (ты, конечно не был первым) --
Но ты увидел зря
Как тексты под рукою стали пеплом
Даже не горя.
И этот пепел -- его хватило
(не ошибиться) -- на сколько томов -- на три?
А город тебя всегда брал только силой
И никогда -- по любви.
Всё было бессмысленной тратой -- времени,
Жизни и даже чувств.
Все мы без флага, отечества, рода и племени
Земли под ногами -- плюс
Немного юмора несколько пошлого --
О том, у кого что болит...
И город, в котором не будет прошлого,
Для въезда, увы, закрыт.
Как печально, мой друг, что кончается эта зима,
От которой мы ждали, наверное, большего, чем
Просто нежности. Я понимаю сама
Что теперь эта тема закрыта, как множество тем.
За отчетный период немало воды утекло
Или, если быть точной -- и вещи своими назвать
Именами -- то падал легко и светло
Первый снег и второй и последний... И надо сказать...
Или вовсе не стоит теперь о зиме говорить?
На которую было поставлено все до гроша
И проиграно все до последнего. Друг мой, а жить
Вряд ли стоит поверхностно и не дыша --
Репетируя жизнь, сохраняя до лучших времен
Комплекс чувств, запасенный опрятно надолго вперед.
Береги себя, милый, со всех уязвимых сторон
От подложного "после", которое вряд ли придет.